Крещение – это важнейшее событие в жизни каждого человека. Для многих людей это – центральное или поворотное событие в жизни, с которого начинается новый отсчёт дней и лет – жизни с Богом в Его Церкви. У меня в жизни их было три.

Родившись в православной семье, я был принесён в церковь и при свете свечей и каждении ладана был крещён по вере моих родителей во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Вынув из купели, меня обернули в белые одёжки, и надели на шею нательный крестик – видимый знак незримого таинства посвящения меня, моей жизни, моей души Господу. Впрочем, крестик вскоре пришлось снять во избежание того, чтобы никому из знакомых или сослуживцев моих родителей не стало известно о совершённом ими преступлении против советского закона, под угрозой суда и тюрьмы запрещавшего «религиозное растление малолетних». А о том, что эти угрозы не шутка, моим родителям рассказывать было не надо: мой дед, православный священник, о. Александр Воскресенский, был расстрелян НКВД за свою веру во Христа, и вся его семья была репрессирована в сталинские времена. Ни в коем случае не желая повторения всего пережитого ими в моей жизни, и зная, как мало они сами были в силах сделать для моего благополучия, мои папа и мама вверили, посвятили меня Господу.

Прошло двадцать два года, которые я прожил, не зная Бога, не питаясь Его Словом, не будучи членом Его Тела – Церкви. И вот, в моей жизни настал тот особенный момент, когда на свет должен был появиться мой первый ребёнок. Мне сейчас трудно восстановить в памяти те самые чувства и мысли, которые мною тогда руководили, но одно я помню твёрдо – священный страх перед ответственностью за эту новою живую душу заставил меня задуматься над своей собственной жизнью, над её смыслом, её содержанием, её значением и основанием. Ничто вокруг не давало мне твёрдой опоры, не внушало достаточно доверия, не было способно объяснить мне самому тот особый трепет, который я испытывал перед нарождающейся новой жизнью. Ничто, кроме Бога. Мне вдруг стало ясно, что только в Боге, о Котором я тогда почти ничего ещё не знал, я смогу обрести силу пережить и правильно оценить это потрясающее душу событие.

Я кинулся в церковь, точнее, помчался за тридевять земель в глухую деревушку, где никто не знал меня, и где я никого не знал, и был крещён сельским священником, не ведая того, что это, на самом деле – моё второе крещение. Об этом я узнал, только вернувшись домой в Москву и гордо и радостно позвонив отцу, чтобы сообщить ему о только что происшедшем со мною. Но всего поразительнее в этой истории то, что, когда я по требованию священника называл ему своих крёстных родителей, выбрав их в тот самый момент из всего сонма родственников и друзей, то, как впоследствии оказалось, я назвал именно тех самых двух человек, которые стояли по обе стороны моей купели двадцать два года назад, т.е., и были на самом деле моими крёстными родителями, которым, по учению Церкви, вручалось моё духовное воспитание. Кто-то скажет, совпадение, а я скажу больше – знамение: эти два человека были моими ангелами-хранителями, молившимися за меня все эти годы, и поэтому, конечно, не случайно их имена Дух Святой привёл мне на память в то самое мгновение. По их вере, по их молитвам, по их упованию я пришёл к Господу.

Впрочем, до полной отдачи, посвящения всего себя Богу и призвания Его в своё сердце мне тогда было ещё далеко. Я лишь встал на тот путь, который немало лет спустя привёл меня ко Христу-Владыке, Христу-Спасителю, Христу-Вседержителю. В каком-то смысле и первое, и это второе моё крещение я совершил как бы вынужденно, подневольно, не имея другого выбора. Младенцем меня, понятно, крестили не спрашивая, желаю я того или нет. Но и в двадцатидвухлетнем возрасте я крестился скорее от страха перед личной ответственностью, т.е., по необходимости, а потому, видимо, когда вскоре после этого жизнь приняла более обыденный и благополучный оборот, я уже не чувствовал в душе морального обязательства следовать за Господом, исполняя тем самым обещания, данные Ему при крещении.

Но, к счастью, Бог остаётся верен Своим обетованиям, даже когда мы с вами отступаем от них. Он терпеливо ждёт нашего обращения к Нему, нашего свободного и ответственного выбора, нашего глубокого и искреннего покаяния. Это, конечно, не значит, что мы можем безнаказанно вытворять что нам угодно, а Он будет бесконечно терпеть наши оскорбления. Он остаётся верен не только обетованию Своей любви ко нам, но и обетованию суда и справедливости в отношении зла и греха, творимого нами. И я, может быть, в глубине души благодарен Ему за Его уроки справедливости не менее, а то и более, чем за уроки милосердия и прощения. Во всяком случае, первые меня научили ничуть не меньшему, чем вторые.

Следующие двадцать лет моей жизни, наверное, так и можно было назвать – учением, узнаванием Бога, приближением к Нему на «расстояние прямой видимости», когда вдруг оказываешься с Ним лицом к лицу, мгновенно и безошибочно узнав Его по множеству виденных ранее образов и отражений. Эта личная встреча со Христом в моей жизни произошла, к сожалению, довольно поздно, и мне теперь бесконечно жаль тех дней и лет, которые я растратил, борясь с Ним, отвергая Его, прячась от Него, вместо того, чтобы радостно предать себя всемогущему и всеблагому Богу, вручив Ему всего себя и всё, что мне дорого в жизни, посвятив себя Его служению и исполнению Его заповедей.

Впрочем, лучше поздно, чем никогда, и вот, несколько лет назад наступил такой момент, когда я почувствовал внутреннюю необходимость публично и безоговорочно заявить о своём принятии Христа Господом моей земной жизни и Спасителем к жизни вечной. Причём, эта внутренняя потребность была подкреплена и требованием извне: для церкви, в которой я тогда начинал нести проповедническое служение я всё ещё был некрещёным, а, стало быть, не мог стать её полноправным членом. По её учению, может быть, несколько жестковатому, но, во всяком случае, вполне библейскому, крещение может совершаться только по воле самого человека и только путём его полного погружения в воду. Получалось, что моё младенческое крещение не отвечало первому из этих требований, а крещение в зрелом возрасте не признавалось действительным уже потому, что в маленькой сельской церквушке не нашлось купели по моему размеру, и батюшка был вынужден поливать меня водой из кувшина. Впрочем, дело было, конечно, не в этих «технических тонкостях», а в том, что настало время в моей жизни исполниться тому самому, что заповедано было не какой-то церковной доктриной, не традицией и не преданием предков, а Самим Господом Иисусом Христом в Мат. 28:19-20:

Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь.

 Зачем же, спросите вы, я вам рассказывал всю свою историю, если, по сути, только это последнее крещение и можно полагать «истинным», «действенным» или «каноническим»? Именно потому, что, как мне кажется, мой пример представляет собой вполне наглядную иллюстрацию того, что, с одной стороны, наше с вами представление о Божественном таинстве крещения неминуемо ограниченно и неполно; но с другой стороны – сама Господня заповедь о крещении, Его призыв к покаянию и следованию за Ним совершенно безоговорочны и относятся ко всем людям без исключения. Мы можем до скончания своих дней или до второго Господня пришествия спорить о смысле, содержании и различных образах совершения крещения, но так никогда до конца и не понять всей глубины и значения этого таинства. Но если при этом наши искания послужат преткновением хоть одной душе для принятия крещения, то лучше было бы нам с вами вовсе не затевать этого спора.

Заповедь Господня проста и недвусмысленна, и состоит она из четырёх глаголов: идти, научать (буквально, «делать учеников»), крестить и учить. Причём только один из них стоит в греческом оригинале в повелительном наклонении: «научать», т.е., делать подобных учителю. Господу угодно, чтобы в каждом из нас (заметьте, «научите все народы») отразился Его Божественный образ, тот самый, по которому мы с вами и были Им первоначально сотворены, и который мы так часто теряем, по своей падшей природе следуя плоти, роднящей нас скорее с миром животным и даже неживым. Итак, согласно замыслу Божию и Его заповеди, целью нашей жизни должно являться умножение образа Божия на земле, но как же нам достигнуть этой цели? Этому-то и посвящены остальные три глагола (точнее, в греческом оригинале, деепричастия со значением образа действия): делать учеников каким образом? Идя, крестя и уча.

То есть, крещение не в коем случае не является целью и тем более не является самоцелью. Крещёный не должен и не может считать себя чего-либо достигшим, но лишь получившим в руки то средство, тот инструмент, с помощью которого он сможет чего-либо достичь, лишь вставшим на правильный путь, который приведёт его к цели. Каким же образом крещение приводит нас к поставленной Христом цели?

Во-первых, крещение совершает свой труд внутри самого человека. Следуя за Господом в воды крещения, мы производим над собой усилие смирения нашей гордыни, предоставления себя Божией верховной воле и покорности Его заповеди. В Ин. 14:15 Господь призывает нас: "Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди", и крещение является одной из них. Он как бы говорит нам: «Я не прошу и не требую от вас ничего сверхъестественного, причинившего бы вам боль или страдание в качестве доказательства вашей любви ко Мне. То немногое, что вы можете сделать для Меня, это – войти в воду точно также, как это когда-то сделал Я, явив Мне, самому себе и всем людям вокруг вас, что ваше желание следовать за Мной серьёзно и ответственно. На вашем пути христианина вам предстоят и гораздо более неприятные, неудобные и болезненные ситуации, и всё, что Я обещаю вам, это то что, что бы ни случилось, Я всегда буду рядом с вами, и что этого вам будет достаточно, чтобы перенести любую тяжесть, любую боль, любое унижение».

Будучи по природе человеком рациональным, всему стремящимся найти логическое и разумное объяснение, я, например, не сразу и не без изрядного внутреннего усилия нашёл в себе достаточно мужества для того, чтобы на глазах у друзей и знакомых совершить этот с земной и житейской точки зрения совершенно необъяснимый поступок: публично войти в воду и окунуться в неё с головой. Впрочем, этот труд лично мне оказалось совершить гораздо легче, когда я представил себя стоящим в воде рядом с Самим Христом, не говоря уже о целом сонме величайших умов и душ человеческих от Паскаля до Достоевского и от апостола Павла до матери Терезы, прошедших через воды крещения. Итак, во-первых, крещение благотворно действует на самого крещаемого.

Во-вторых, будучи публичным исповеданием личной веры, крещение оказывает благодатное действие на всех участвующих в нём и являющихся ему свидетелями. Ведь не случайно, крестить самого себя («крестить-ся») невозможно. Крещение совершается даже не священнослужителем, не пастором, а церковью, при собрании её членов, а не тайно, ибо при этом происходит приобщение, приращение нового члена к Телу Христову. Принимая крещение от церкви, человек посвящает себя не какому-то отвлечённому обществу или организации, не какой-то идее или доктрине, а конкретным живым людям, в свою очередь свидетельствующим перед Богом о готовности принять на себя ответственность за дальнейшее духовное и жизненное благополучие этого нового члена. И, что не менее, а то и более важно, публичное исповедание веры в Бога, причём не просто словом, но и делом, побуждает к тому же людей, ещё колеблющихся, ещё не находящих в себе силы духа, ещё прячущихся за оправданиями и отсрочками. Как часто бывает, среди людей, пришедших «просто посмотреть» на крещение находятся те, кому Дух Божий вдруг проговорит «иди, крестись, учись», и им ничего не остаётся как воскликнуть вслед за известным персонажем из Книги Деяний Апостольских: «Вот вода, что препятствует мне креститься!» (Деян. 8:36)

И наконец, в-третьих, посвящая себя Богу, мы предоставляем свои тела и души освящающему труду Его Святого Духа, Которому придётся ещё немало усилий приложить к нашим ещё только едва прозревшими к свету истины сердцам. Крещение, таким образом, знаменует собой начало того процесса очищения, избавления от греха, духовного оздоровления, который будет продолжаться в человеке день за днём и час за часом всю его жизнь. Процесс это длительный и постепенный, но начинается он с резкого, качественного изменения в душе человека, которое настолько радикально, что Писание приравнивает к смерти, погребению и воскресению из мёртвых:

Рим. 6:3-4: Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мёртвых славою Отца, так и нам ходить в обновлённой жизни.

Это значение крещения – подобия смерти, погребению и воскресению – отличает его от внешне сходного, но принципиально разнящегося с ним ветхозаветного, а также известного большинству других религий, обряда омовения, при котором человек как бы смывал с себя совершённые им прегрешения, становясь чище в духовном, а заодно и в телесном смысле. Но что происходит с человеком омывшимся? Совершенно верно, он вновь прикасается к нечистоте мира, снова спотыкается, падает и снова нуждается в очищении. И так до бесконечности. Христос, умерев за наши грехи и воскреснув из мёртвых, наполнил этот древний обряд совершенно новым содержанием и смыслом: только умерев для греха и воскреснув с возрождённой Христом душой, человек способен разорвать эту цепь. Заметьте, Христос предлагает нам не постепенное изменение, усиление, улучшение и развитие каких-то наших качеств с тем, чтобы мы таким образом доросли до некоторой степени совершенства, которой будет достаточно для Его милости и благословения. Христос, будучи Творцом этого мира, как никто иной знает, что этот путь гораздо чаще приводит лишь к умножению гордыни и усугублению греха. А потому, Он предлагает нам прямо противоположную стратегию: не изменения, а замены нашего старого существа на новое. Умерев в крещенских водах, мы восстаём из них, рождёнными заново. Только так, умерев и воскреснув со Христом, мы оказываемся в состоянии покончить с грехом и начать новую возрождённую жизнь. Многие религии, методики и учения предлагают нам различные пути внутреннего совершенствования, но только Христос и лишь Он один дарует людям твёрдую и неколебимую уверенность в избавлении от греха и нечистоты. И первый шаг в на этом пути проходит через воды крещения.

Итак, крещение содержит в себе сразу несколько значений. Во-первых, это – знак нашей готовности смиренно следовать за Христом, сложив свою личную гордыню к ногам Господа Бога. Во-вторых, это – публичное провозглашение нашей веры в Бога и вступление в семью Божиих детей. И наконец, в-третьих, это – смерть старой грешной плоти и возрождение к безгрешной жизни. И, конечно, этими тремя основными значениями смысл крещения не исчерпывается, но уже и это ограниченное определение, во всяком случае, дает нам представление о том, чем крещение не является. Например, крещение, как мы уже говорили, не является самоцелью, а лишь – средством или началом пути к заветной, завещанной Богом цели. Далее, крещение не является забавной выдумкой древних, тёмных и необразованных людей, но – заповедью, оставленной всем людям (образованным и необразованным) самим Богом, Творцом и Владыкой вселенной. Кроме того, крещение не является набором ритуальных действий, способным оказать благотворное влияние на человека без веры в Бога, без участия Церкви и без готовности самого человека к посвящению себя Господу. Крещение не является также и визой на небеса, «гринкартой», предоставляющей статус постоянного небесного жительства, этаким залогом вечного благополучия, который можно было бы купить у Бога, заплатив Ему какими-то своими собственными трудами, свершениями, страданиями или лишениями. И ещё крещение это – не просто милая душе традиция, которая может и не принесёт никакой пользы, но уж во всяком случае, не сделает и большого вреда. Крещение без веры это – оскорбление Богу, а Бог, как сказано, «поругаем не бывает».

И наконец, что же что же означает само слово «крещение»? То что я скажу, может показаться совершенно невероятным, но слово «кре-ще-ни-е» в русском языке не имеет никакого отношения ни к слову «крест», ни к имени Христа, ни к слову «крестьянин». Слово это очень древнее и означало оно то же самое, что и его прототип в греческом языке «баптизо» - погружение в воду. В памятниках древнерусской письменности, например, встречаются выражения типа «корабь крестися» – то есть корабль погрузился в воду, или, другими словами, попросту утонул. Кстати, и греческий корень «баптизо» в современном языке означает то же самое, например, в словах «батисфера» или «батискаф» - аппараты, погружаемые под воду. Так что, если у кого-нибудь вдруг возникнет вопрос, можно ли креститься без погружения в воду, то попросите их сначала разрешить следующую логическую задачу: можно ли погрузиться в воду, не погружаясь в неё?

И когда это последнее препятствие к крещению, таким образом, будет удалено, то какие ещё оправдания сможет придумать здравомыслящий человек, чтобы не исполнить Божия призыва: идти, научать (делать учеников), крестить и учить во имя Отца, Сына и Святого Духа?

Аминь.